всем Кривде. Кривда немедленно отправился к брату.
— Где мой кинжал? — стал требовать он. — Верни его. Я пришел за ним.
— Мой слуга потерял кинжал, — виновато улыбнулся Правда. — Но не горюй. В моей сокровищнице очень много драгоценных кинжалов. Выбери любой из них, а если хочешь — возьми два или даже три.
— Как! Ты потерял мой кинжал? О злодей! — вскричал, кипя гневом, Кривда. — Нет, ты не потерял, ты украл его! И еще смеешь предлагать мне обмен! Где найдется другой такой кинжал? У моего кинжала лезвие было широкое, как Нил, а рубины на рукоятке были величиной с гору!
— Разве может быть кинжал таким большим? — искренне удивился добрый Правда.
Но Кривда даже не стал его слушать и потащил в суд.
— Доверил я Правде свой кинжал, — заявил он судьям. — И Правда его не уберег. А кинжал тот был необыкновенный. Клинок его — Нил, рукоятка — обелиск, ножны больше, чем пещеры в скалах. Именем Ра клянусь в том, что все, мною сказанное, — истинная правда!
— Какого же ты требуешь приговора? — спросили озадаченные судьи.
Кривда хищно сверкнул глазами:
— Пусть его схватят, ослепят на оба глаза и пусть он будет у меня рабом!
— Что ж, — сказали судьи, — как ты требуешь, так мы и поступим.
Правда, слыша все это, в ужасе закричал. Но сколько он ни умолял брата о пощаде, горбатый уродец только смеялся ему в лицо. По приказу судей стражники схватили Правду, заковали в цепи, ослепили и отдали в руки Кривде. Кривда сделал Правду привратником у себя в усадьбе. Упиваясь местью, с наслаждением он смотрел, как брат сидит у ворот и горько оплакивает свою участь.
Но вскоре Кривда опять потерял покой. Как-то раз, когда ему наскучило смотреть на плачущего брата, он встал и пошел прочь от окна. И тут он случайно увидел себя в зеркале. Омерзительный кособокий горбун отражался в полированном серебре. Кривда зашипел от злости, вновь подбежал к окну на своих коротеньких ножках и впился ненавидящим взглядом в красавца Правду.
— Эй, слуги! — взвизгнул он. — Схватите его немедленно, убейте и бросьте в пустыне на растерзание зверью!
Потом он со злорадством смотрел, как безропотные рабы подхватили Правду под руки и поволокли в пустыню. Когда крики брата стихли вдалеке. Кривда ушел в беседку и приказал подать туда самые лучшие кушанья. Настроение у него было превосходное.
А рабы тем временем привели слепого Правду в пустыню, швырнули на песок и достали ножи.
— Не губите меня! — в отчаянии взмолился Правда. — Бросьте меня здесь и скажите своему господину, что выполнили приказание. Я уйду из этих мест и никогда больше не вернусь.
Рабы переглянулись.
— Может, и впрямь не будем его убивать? — с сомнением пробормотал один. — Он ведь не сделал нам зла.
— Но если Кривда узнает, что мы его обманули, нас самих убьют! — сказал другой, однако в голосе его не было уверенности.
— А откуда он узнает, если мы сами прикусим языки и не станем болтать лишнего? Все подумают, что этого слепого беднягу сожрали шакалы… Он ведь и так погибнет — один без еды и без воды в пустыне, да еще слепой! Он не выдержит и дня. А мы зато не совершим злого дела, и Ра не покарает нас… Эй ты! — крикнул он Правде. — Мы уходим, и ты тоже убирайся отсюда поживее, чтоб нам не поплатиться за свою доброту!
Растроганный Правда поблагодарил этих несчастных, ничего, кроме побоев, не видевших рабов, которые, несмотря на жестокое обращение с ними злого Кривды, сохранили добрые сердца.
— Боги вознаградят вас! — сказал Правда и пошел, сам не ведая куда.
Три дня он промучился на жаре. Все тело его было в кровоподтеках и ушибах — так часто он спотыкался о камни и проваливался в ямы.
На четвертый день, обессилев от жажды и усталости, Правда упал у подножия холма. На ощупь он дополз до какого-то камня и лег рядом, готовясь встретить свою смерть.
В это время по пустыне проезжала знатная девушка из города. Рабы несли ее на носилках под шатром, защищающим от солнца. Они заметили лежащего Правду и остановились.
Девушка отдернула занавеску, чтоб узнать, в чем дело, выглянула наружу и тоже увидела Правду.
Даже теперь, избитый и израненный, Правда был неописуемо красив. Девушка сразу полюбила его. Она подошла к Правде, склонилась над ним и ласково сказала:
— Пойдем ко мне в дом, прекрасный незнакомец. Будь моим супругом.
Так Правда поселился в богатом доме и стал там хозяином. Шло время. У Правды уже подрастал сын. Однажды мальчик подошел к отцу, обнял его и сказал:
— Отец мой! Ты никогда мне не рассказывал, как случилось, что ты ослеп на оба глаза.
Правда вздохнул и поведал сыну свою горестную историю. Мальчик, задыхаясь от гнева, закричал:
— Я сделаю так, что злодей понесет наказание! Знай, отец: ты будешь отомщен!
На следующее утро сын Правды выбрал самого красивого и тучного быка из стада, взял в сокровищнице горсть золота и отправился в город, где жил Кривда.
Придя туда, он нашел пастуха, который пас быков Кривды, и сказал ему:
— Возьми себе это золото, но постереги до моего возвращения этого быка.
— Я буду охранять твоего быка так, как демоны не охраняют врата Дуата! — воскликнул пастух, обрадованный легкой наживой.
Вечером пастух пригнал стадо домой, и Кривда увидел великолепного быка.
— Сегодня же заколи его! — сказал он пастуху. — У него, должно быть, очень нежное и вкусное мясо. А я как раз хочу устроить пир, пригласить на него правителя города и попотчевать его таким лакомством, какого он никогда в жизни не ел…
Кривда вдруг умолк. Он подумал, что в благодарность за угощение правитель, наверно, не станет привлекать его к суду, если он, Кривда, незаконно отберет земельный участок у бедняка соседа.
Кривда вовремя успел сообразить, что этого не надо говорить вслух.
— Но ведь это чужой бык, — заколебался пастух.
Кривда недовольно перебил его:
— Молчи! Отдашь взамен любого другого быка.
Пастух понял, что лучше с Кривдой не спорить, и сказал:
— Твоя воля, господин.
В тот же вечер быка закололи. А на следующий день явился мальчик.
— Где мой бык? — потребовал он у пастуха.
— Послушай, — ответил пастух, — вот все быки Кривды, и все они твои. Возьми себе любого.
— Как! — вскричал мальчик. — Твой хозяин убил моего быка?!
Он бросился к дому Кривды, разыскал самого Кривду и потащил его в суд.
— Клянусь именем Ра, этот человек убил моего быка, чтоб насытить свое брюхо! — воскликнул он перед судьями, указывая на
